не могу осознать себя дома. из внятных предложений: "Ма-ааакс". терпит, не спрашивает, передразнивает. снова зову его, мол, этим объяснить можно все. ловит мою мысль и соглашается: "Можно все". мы оба живем сейчас на этой вселенской идее. что бы мы ни сделали, можно все, и ни он, ни я, мы не сможем ошибиться. можно все - потому что. можно сейчас - и поэтому тоже. и завтра - можно.
горло все еще хромает на разговорах, голова болит от дня расспросов. поэтому я просто молчу, а он ничего не рассказывает. но это ненадолго, и неизвестно, когда мы еще так сможем "свидеться". его тоска передается мне. я стараюсь не говорить "я скучаю" вслух. стараюсь не думать. стараюсь не писать. но если посчитать, то найдется с десяток таких сообщений.
и перед "слащаво, блядь" и неведомой херней, которая преследовала меня в последнее время, выигрывает железное - "я люблю тебя, и мне плевать".
Макс ржет, говорит, театр одного актера.
я отвечаю, что мое слово - не закон, и я всегда могу ошибаться. но я не перейду на другую сторону улицы просто так, разве что пойдет собака.
собаки нет, навстречу никто мне не идет, и никто не окликает.
я иду вперед, а в плеере у меня самая удивительная музыка, которую только придумывали по эту сторону мира.
ехидство сидит рядом и молчит загнанно. страх выпрыгнул из окна в ужасе. четвертый этаж ему в помощь.
я просто не знаю, что такое инстинкт самосохранения.
и честно считаю, что любить надо то и тех, что и кто делает тебя счастливым.